Новые фильмы
-
Анук
- Призолов Знаток
- Сообщения: 481
- Зарегистрирован: Сб июл 08, 2006 11:33 am
- Откуда: московское время + 4 часа
- Благодарил (а): 12 раз
- Поблагодарили: 10 раз
Я смотрела в кино, мне вообще ужасно не понравился фильм - концовка слишком предсказуема, чего от кино, претендующего на интеллектуальность не ждешь как-то, и потом она вообще всё действие дискредитировала, свела к нулю, получилось, что нифига он ни к какому Богу не шел и не пришел. Еще очень плохо музыка подобрана, с действием не сочетается, и просто куча таких недочетов по сюжету, которые простить нельзя (например то, что они все на одном кладбище закопаны, хотя все из разных городов и деревень, неужели семьи даже не захотели их забрать?)
-
serrb
- Призолов Профи
- Сообщения: 591
- Зарегистрирован: Пн июн 19, 2006 17:03 pm
- Откуда: Санкт-Петербург
- Поблагодарили: 3 раза
А мне очень понравился. Запутаться я не запутался почти все пердугадал, но вот финал слегка удивилКулибин писал(а):Смотрела Престиж, занятно, интересно, красиво, но не более. Ни тайного смысла, ни потрясающей вооброжение игры актеров вы не заметите. ПРосто добротный фильм, с головоломкой, мой приятель в середине совсем бедняжка запутался)))
-
katja
- Призолов Гуру
- Сообщения: 1137
- Зарегистрирован: Чт июн 01, 2006 17:32 pm
- Откуда: Санкт-Петербург
По просьбе нашего админа выкладываю рассказы про несколько новинок.
Мертвые дочери
Фильм моральных ужасов
Россия, 2007
Режиссер Павел Руминов
В ролях Дарья Чаруша, Равшана Куркова, Екатерина Щеглова, Артем Семакин, Никита Емшанов, Михаил Ефимов, Иван Волков, Елена Морозова, Алиса Гребенщикова
Официальный сайт www.ddmovie.ru
90 мин.
В машину грустной московской барышни запрыгивает на светофоре поцарапанный мужчина и на повышенных тонах умоляет спасти его от призраков трех мертвых девочек. Барышня, понятно, не верит: обещает помочь, а сама при первой возможности сбегает. Мертвые девочки, как выясняется, правда существуют и заняты очисткой спальных районов от людей с низкими моральными стандартами. Они квалифицируют произошедшее как предательство доверившегося и, наскоро прибив мужчину списанными «жигулями», берутся за барышню и ее друзей.
Почти двухчасовой, выдержанный в холодных синих тонах, смонтированный в ритме затяжного эпилептического припадка «первый русский j-хоррор», безусловно, производит довольно мощное впечатление — видимо, примерно так себя чувствуешь, когда тебя зажимает в углу для важного разговора физически крепкий, интеллектуально состоятельный сумасшедший. Взятый за основу японский канон вроде бы подразумевает спокойную созерцательность — но Руминов не дает жизни на экране течь нормально. Он замечательно умеет снимать женские лица, девятиэтажки, кровь на кленовых листьях. У него — небесной красоты артистка Екатерина Щеглова и (кажется) некоторые собственные идеи насчет добра и зла. Но распорядиться этим он не может, так как до судорог боится, что его перестанут слушать. Паника перед потенциальным зрительским равнодушием — это вообще бич русских кинематографистов с идеями. Они как-то тотально не уверены, что кому-то интересны, когда не орут. Вырыпаев в сходной ситуации брался за баян, Руминов пускает в дело нечто известное как «киноязык» — режет пленку по живому, злоупотребляет субъективной и еще черт знает какой камерой, насыщает кадр эмоциональными акцентами, вплоть до полной его нечитабельности. Когда по итогам мертвые девочки так и не материализуются, это кажется не осмысленным ходом, а следствием дурной экологии внутри фильма. Здесь просто нет воздуха и тишины, из которых они могли бы соткаться. Этот звенящий, гудящий басами, дежурно катящийся в тартарары мир не пронять ничем. Даже когда на одного из героев с неба падает (о, радость) корова, эту корову (как почти все хорошее у Руминова) надо еще разглядеть между монтажными склейками.
«Дочери» в достаточной степени вещь в себе, чтоб провести ее по ведомству авангардистского эксперимента (не то чтоб удачного, но уж не хуже какого-нибудь раннего Цукамото). Увы, параллельно со съемками режиссер-дебютант активно писал манифесты, разъяснял несведущим природу кинематографа, заговаривал до бесчувствия Тину Канделаки (факт биографии, неизбежно затмевающий другие руминовские достижения) и в сумме взял на себя так много, что, кажется, его бы вываляли в пуху, даже окажись его фильм «Гражданином Кейном». Что с этим одаренным человеком сделают сейчас, даже подумать больно.
Роман Волобуев, 29 января 2007
Мертвые дочери
Фильм моральных ужасов
Россия, 2007
Режиссер Павел Руминов
В ролях Дарья Чаруша, Равшана Куркова, Екатерина Щеглова, Артем Семакин, Никита Емшанов, Михаил Ефимов, Иван Волков, Елена Морозова, Алиса Гребенщикова
Официальный сайт www.ddmovie.ru
90 мин.
В машину грустной московской барышни запрыгивает на светофоре поцарапанный мужчина и на повышенных тонах умоляет спасти его от призраков трех мертвых девочек. Барышня, понятно, не верит: обещает помочь, а сама при первой возможности сбегает. Мертвые девочки, как выясняется, правда существуют и заняты очисткой спальных районов от людей с низкими моральными стандартами. Они квалифицируют произошедшее как предательство доверившегося и, наскоро прибив мужчину списанными «жигулями», берутся за барышню и ее друзей.
Почти двухчасовой, выдержанный в холодных синих тонах, смонтированный в ритме затяжного эпилептического припадка «первый русский j-хоррор», безусловно, производит довольно мощное впечатление — видимо, примерно так себя чувствуешь, когда тебя зажимает в углу для важного разговора физически крепкий, интеллектуально состоятельный сумасшедший. Взятый за основу японский канон вроде бы подразумевает спокойную созерцательность — но Руминов не дает жизни на экране течь нормально. Он замечательно умеет снимать женские лица, девятиэтажки, кровь на кленовых листьях. У него — небесной красоты артистка Екатерина Щеглова и (кажется) некоторые собственные идеи насчет добра и зла. Но распорядиться этим он не может, так как до судорог боится, что его перестанут слушать. Паника перед потенциальным зрительским равнодушием — это вообще бич русских кинематографистов с идеями. Они как-то тотально не уверены, что кому-то интересны, когда не орут. Вырыпаев в сходной ситуации брался за баян, Руминов пускает в дело нечто известное как «киноязык» — режет пленку по живому, злоупотребляет субъективной и еще черт знает какой камерой, насыщает кадр эмоциональными акцентами, вплоть до полной его нечитабельности. Когда по итогам мертвые девочки так и не материализуются, это кажется не осмысленным ходом, а следствием дурной экологии внутри фильма. Здесь просто нет воздуха и тишины, из которых они могли бы соткаться. Этот звенящий, гудящий басами, дежурно катящийся в тартарары мир не пронять ничем. Даже когда на одного из героев с неба падает (о, радость) корова, эту корову (как почти все хорошее у Руминова) надо еще разглядеть между монтажными склейками.
«Дочери» в достаточной степени вещь в себе, чтоб провести ее по ведомству авангардистского эксперимента (не то чтоб удачного, но уж не хуже какого-нибудь раннего Цукамото). Увы, параллельно со съемками режиссер-дебютант активно писал манифесты, разъяснял несведущим природу кинематографа, заговаривал до бесчувствия Тину Канделаки (факт биографии, неизбежно затмевающий другие руминовские достижения) и в сумме взял на себя так много, что, кажется, его бы вываляли в пуху, даже окажись его фильм «Гражданином Кейном». Что с этим одаренным человеком сделают сейчас, даже подумать больно.
Роман Волобуев, 29 января 2007
-
katja
- Призолов Гуру
- Сообщения: 1137
- Зарегистрирован: Чт июн 01, 2006 17:32 pm
- Откуда: Санкт-Петербург
Блондинка в шоколаде
Учебник долгой счастливой жизни
Pledge This!
США, 2006
Режиссер Уильям Хейнс
В ролях Пэрис Хилтон, Сара Картер, Паула Гарсес, Саймон Рекс
(дублированный), 88 мин.
Под калифорнийским солнцем в бело-розовом замке с голубым бассейном живет светская студентка Виктория Инглиш (Хилтон), блондинка, дочь миллиардера, президент студенческого объединения «Гамма Гамма», воплощение всего розового и прекрасного. Журнал FHM тем временем выбирает самое сексуальное студенческое объединение в стране, обещая поставить победительниц на обложку, — и у «Гаммы Гаммы» есть все шансы на успех, но по условиям требуется «разнообразие»: то есть в клуб должны входить не только принцессы, но также и уродины, заучки, брюнетки. В университет как раз поступает подходящая партия — компания, состоящая из толстухи, индийской девственницы, нимфоманки за 40 и т.д. Всех их коварная Виктория приглашает в «Гамму Гамму».
«Блондинка», находчиво локализованная с использованием телеведущей Собчак, подтверждает тот несомненный факт, что в некоторых областях Россия — уже более Америка, чем сама Америка. Казалось бы, кому тут нужны Пэрис, непереводимые шутки про нацменов и тамошние телесериалы — да и сюжетообразующий феномен студенческих sorority у нас отсутствует. Однако на родине «Блондинку» два года не решались выпустить и в итоге слили прямо на видео — в России же фильм выходит широким экраном и с мощной рекламной поддержкой.
Что в связи с этим высказать, кроме восхищения. Саймон Рекс, звезда гей-порно и «Очень страшного кино», занимается сексом с Пэрисовой декоративной собачкой. Неофиты «Гаммы Гаммы» собирают по кампусу использованные презервативы и едят из мисок вчерашние суши. Пэрис мурлычет за кадром какую-то очаровательную ахинею и наклеивает на студенток бумажки «hot» и «not hot». Университетское крыло заливает дерьмом. Имеется плавучий дом в виде петуха. Индианка впервые встречается с вибратором. Жаждущий любви юноша последовательно притворяется рэпером, ирландцем и метросексуалом. В какой-то момент все героини синхронно блюют. Поколение, воспитанное в конце 80-х на родителях этого фильма, всяческих «Мальчишниках», «Порки», «Последних американских девственниках» и «Мести заучек», оказалось первым свободным и вменяемым поколением России. Если культурная доминанта сейчас — Пэрис Хилтон, то, как говорил Бенкендорф, будущее страны — выше того, что может нарисовать самое смелое воображение.
Станислав Зельвенский, 29 января 2007
Учебник долгой счастливой жизни
Pledge This!
США, 2006
Режиссер Уильям Хейнс
В ролях Пэрис Хилтон, Сара Картер, Паула Гарсес, Саймон Рекс
(дублированный), 88 мин.
Под калифорнийским солнцем в бело-розовом замке с голубым бассейном живет светская студентка Виктория Инглиш (Хилтон), блондинка, дочь миллиардера, президент студенческого объединения «Гамма Гамма», воплощение всего розового и прекрасного. Журнал FHM тем временем выбирает самое сексуальное студенческое объединение в стране, обещая поставить победительниц на обложку, — и у «Гаммы Гаммы» есть все шансы на успех, но по условиям требуется «разнообразие»: то есть в клуб должны входить не только принцессы, но также и уродины, заучки, брюнетки. В университет как раз поступает подходящая партия — компания, состоящая из толстухи, индийской девственницы, нимфоманки за 40 и т.д. Всех их коварная Виктория приглашает в «Гамму Гамму».
«Блондинка», находчиво локализованная с использованием телеведущей Собчак, подтверждает тот несомненный факт, что в некоторых областях Россия — уже более Америка, чем сама Америка. Казалось бы, кому тут нужны Пэрис, непереводимые шутки про нацменов и тамошние телесериалы — да и сюжетообразующий феномен студенческих sorority у нас отсутствует. Однако на родине «Блондинку» два года не решались выпустить и в итоге слили прямо на видео — в России же фильм выходит широким экраном и с мощной рекламной поддержкой.
Что в связи с этим высказать, кроме восхищения. Саймон Рекс, звезда гей-порно и «Очень страшного кино», занимается сексом с Пэрисовой декоративной собачкой. Неофиты «Гаммы Гаммы» собирают по кампусу использованные презервативы и едят из мисок вчерашние суши. Пэрис мурлычет за кадром какую-то очаровательную ахинею и наклеивает на студенток бумажки «hot» и «not hot». Университетское крыло заливает дерьмом. Имеется плавучий дом в виде петуха. Индианка впервые встречается с вибратором. Жаждущий любви юноша последовательно притворяется рэпером, ирландцем и метросексуалом. В какой-то момент все героини синхронно блюют. Поколение, воспитанное в конце 80-х на родителях этого фильма, всяческих «Мальчишниках», «Порки», «Последних американских девственниках» и «Мести заучек», оказалось первым свободным и вменяемым поколением России. Если культурная доминанта сейчас — Пэрис Хилтон, то, как говорил Бенкендорф, будущее страны — выше того, что может нарисовать самое смелое воображение.
Станислав Зельвенский, 29 января 2007
-
katja
- Призолов Гуру
- Сообщения: 1137
- Зарегистрирован: Чт июн 01, 2006 17:32 pm
- Откуда: Санкт-Петербург
Ганнибал: Восхождение (без перевода)
Детство и юность людоеда в стилистике ЖЗЛ
Hannibal Rising
Франция, Великобритания, США, 2007
Режиссер Питер Уэббер
В ролях Гаспар Улльель, Гон Ли, Аарон Томас, Доминик Уэст, Рис Айфанс, Ингеборга Дапкунайте
117 мин.
После того как мама, папа, повар и дворецкий попали на линию огня между русским танком и «мессершмитом», а сестренку-херувимчика пустили на бульон оголодавшие литовские коллаборационисты, 12-летний потомок прибалтийских князей Ганнибал Лектер (Томас) впал в нравственную и эмоциональную кому. Годы спустя подросший Ганни (Улльель) убежит из СССР во Францию к тетке-японке (Ли), которая научит его быть непоколебимым и натирать самурайский меч гвоздичным маслом. Еще через пару лет в разных местах Европы начнут находить обглоданных нацистских преступников. Тетя и добрый следователь по фамилии Попиль (Уэст), все понимая, увещевают нервного юношу: «Дружок, а может, не надо?» Лектер, понятным образом, слушает да ест.
Стремление почти 90-летнего Дино Де Лаурентиса выжать из доктора Лектера все до последнего сантима — это, конечно, продюсерское рвачество в чистом виде, но, как бывает у великих людей, дурные намерения Дино несколько аннигилируются его методами. Потеряв состояние (даже два) на финансировании Линча, Чимино и молодого Майкла Манна, киномагнат по-прежнему тянется душой к поэтам — «Восхождение» сделано англичанином Уэббером, постановщиком «Девушки с жемчужной сережкой», обладателем замечательной живописной манеры и поразительно консервативных взглядов на динамику повествования. Уэббер — документалист по первой профессии, его специализация — фильмы о частной жизни гениев (кроме Вермеера он занимался Шубертом, Вагнером, Сент-Экзюпери). Если в «Молчании ягнят» Лектер был показан с интеллигентским ужасом, а в «Ганнибале» — с упоением и завистью, то тут авторская позиция по-хорошему никакая. Джонатан Демме был за агента Старлинг, Ридли Скотт — с людоедом, Уэббер же стоит в сторонке. Он работает в деликатной, немного суховатой манере: так скромный искусствовед, получив заказ на предисловие к альбому репродукций, не претендует на то, чтоб раскрыть тайну улыбки Моны Лизы, а просто рад возможности на хорошей бумаге сообщить ряд занятных деталей и мыслей о любимом художнике. Этот нарочито академический подход — будто перед нами не фильм по роману ужасов, а биография важной исторической личности — придает «Восхождению» едва уловимое ироничное обаяние, на котором фильм и держится. Одной только первой сцены, где артистка Дапкунайте (мама) не своим голосом кричит из окошка фамильного замка Лектеров: «Ганиба-а-а-ал! Домо-о-о-ой!» (жаль, конечно, что не «Обедать!»), достаточно, чтоб влюбиться в эту довольно медленную картину и не разлюбить ее в течение следующих двух часов.
Тут есть, впрочем, преизрядный подвох. Новый роман Томаса Харриса, переписанный в сценарий самим писателем, плох настолько же, насколько хорош был предыдущий. История про детскую травму со съедением сестренки (всплывшая еще в «Ганнибале» и благоразумно выброшенная Скоттом из экранизации) — попытка подвести вульгарную психоаналитическую базу под человека-загадку, персонаж, самим существованием своим отвергающий возможность психоанализа. Тех, кто пытался анализировать его, доктор Лектер ел на завтрак под кьянти — легко представить, как сокрушенно покачал бы он головой, видя, как собственный автор лезет к нему с расcпросами про то, не писался ли он в детстве в постель. В «Восхождении» окончательно выпирает наружу диссонанс между утонченностью Лектера и простоватостью выдумавшего его американца. Харрис сочинил Ганнибала, чтоб тот своими аристократическими европейскими резцами рвал на части плебейскую Америку с ее фастфудами и кабинетами психотерапии. Но сам писатель — плоть от плоти этих гамбургеров, а по Европе наверняка ездит с туристическим путеводителем. И если над пешими прогулками доктора по Флоренции хихикали в основном флорентийцы, то тут уже прыснет полмира: тетя Мурасаки — жертва Хиросимы, литовские князья-каннибалы, сестренка Мишка, да что уж там — в романе были еще французские коммунисты с плакатами «Свободу Ганнибалу Лектеру». Впрочем, в том и штука, что Лектер, как герой известной песни, свободен, словно птица в небесах, — от авторской воли в том числе. Проскальзывая сквозь дурной сюжет, как через полицейские кордоны, он волшебным образом остается самим собой. И машет нам на прощание шестипалой ладошкой, напоминая, что пусть у нас тут сплошное nobrow и мир — как супермаркет, но даже между полками с консервированной кукурузой никто не застрахован от внезапной встречи с блюстителем хорошего вкуса и строгой иерархии прекрасного.
Роман Волобуев, 7 февраля 2007
Детство и юность людоеда в стилистике ЖЗЛ
Hannibal Rising
Франция, Великобритания, США, 2007
Режиссер Питер Уэббер
В ролях Гаспар Улльель, Гон Ли, Аарон Томас, Доминик Уэст, Рис Айфанс, Ингеборга Дапкунайте
117 мин.
После того как мама, папа, повар и дворецкий попали на линию огня между русским танком и «мессершмитом», а сестренку-херувимчика пустили на бульон оголодавшие литовские коллаборационисты, 12-летний потомок прибалтийских князей Ганнибал Лектер (Томас) впал в нравственную и эмоциональную кому. Годы спустя подросший Ганни (Улльель) убежит из СССР во Францию к тетке-японке (Ли), которая научит его быть непоколебимым и натирать самурайский меч гвоздичным маслом. Еще через пару лет в разных местах Европы начнут находить обглоданных нацистских преступников. Тетя и добрый следователь по фамилии Попиль (Уэст), все понимая, увещевают нервного юношу: «Дружок, а может, не надо?» Лектер, понятным образом, слушает да ест.
Стремление почти 90-летнего Дино Де Лаурентиса выжать из доктора Лектера все до последнего сантима — это, конечно, продюсерское рвачество в чистом виде, но, как бывает у великих людей, дурные намерения Дино несколько аннигилируются его методами. Потеряв состояние (даже два) на финансировании Линча, Чимино и молодого Майкла Манна, киномагнат по-прежнему тянется душой к поэтам — «Восхождение» сделано англичанином Уэббером, постановщиком «Девушки с жемчужной сережкой», обладателем замечательной живописной манеры и поразительно консервативных взглядов на динамику повествования. Уэббер — документалист по первой профессии, его специализация — фильмы о частной жизни гениев (кроме Вермеера он занимался Шубертом, Вагнером, Сент-Экзюпери). Если в «Молчании ягнят» Лектер был показан с интеллигентским ужасом, а в «Ганнибале» — с упоением и завистью, то тут авторская позиция по-хорошему никакая. Джонатан Демме был за агента Старлинг, Ридли Скотт — с людоедом, Уэббер же стоит в сторонке. Он работает в деликатной, немного суховатой манере: так скромный искусствовед, получив заказ на предисловие к альбому репродукций, не претендует на то, чтоб раскрыть тайну улыбки Моны Лизы, а просто рад возможности на хорошей бумаге сообщить ряд занятных деталей и мыслей о любимом художнике. Этот нарочито академический подход — будто перед нами не фильм по роману ужасов, а биография важной исторической личности — придает «Восхождению» едва уловимое ироничное обаяние, на котором фильм и держится. Одной только первой сцены, где артистка Дапкунайте (мама) не своим голосом кричит из окошка фамильного замка Лектеров: «Ганиба-а-а-ал! Домо-о-о-ой!» (жаль, конечно, что не «Обедать!»), достаточно, чтоб влюбиться в эту довольно медленную картину и не разлюбить ее в течение следующих двух часов.
Тут есть, впрочем, преизрядный подвох. Новый роман Томаса Харриса, переписанный в сценарий самим писателем, плох настолько же, насколько хорош был предыдущий. История про детскую травму со съедением сестренки (всплывшая еще в «Ганнибале» и благоразумно выброшенная Скоттом из экранизации) — попытка подвести вульгарную психоаналитическую базу под человека-загадку, персонаж, самим существованием своим отвергающий возможность психоанализа. Тех, кто пытался анализировать его, доктор Лектер ел на завтрак под кьянти — легко представить, как сокрушенно покачал бы он головой, видя, как собственный автор лезет к нему с расcпросами про то, не писался ли он в детстве в постель. В «Восхождении» окончательно выпирает наружу диссонанс между утонченностью Лектера и простоватостью выдумавшего его американца. Харрис сочинил Ганнибала, чтоб тот своими аристократическими европейскими резцами рвал на части плебейскую Америку с ее фастфудами и кабинетами психотерапии. Но сам писатель — плоть от плоти этих гамбургеров, а по Европе наверняка ездит с туристическим путеводителем. И если над пешими прогулками доктора по Флоренции хихикали в основном флорентийцы, то тут уже прыснет полмира: тетя Мурасаки — жертва Хиросимы, литовские князья-каннибалы, сестренка Мишка, да что уж там — в романе были еще французские коммунисты с плакатами «Свободу Ганнибалу Лектеру». Впрочем, в том и штука, что Лектер, как герой известной песни, свободен, словно птица в небесах, — от авторской воли в том числе. Проскальзывая сквозь дурной сюжет, как через полицейские кордоны, он волшебным образом остается самим собой. И машет нам на прощание шестипалой ладошкой, напоминая, что пусть у нас тут сплошное nobrow и мир — как супермаркет, но даже между полками с консервированной кукурузой никто не застрахован от внезапной встречи с блюстителем хорошего вкуса и строгой иерархии прекрасного.
Роман Волобуев, 7 февраля 2007
-
katja
- Призолов Гуру
- Сообщения: 1137
- Зарегистрирован: Чт июн 01, 2006 17:32 pm
- Откуда: Санкт-Петербург
Король вечеринок-2
Van Wilder 2: The Rise of Taj
США, 2006
Режиссер Морт Натан
В ролях Кал Пенн, Лорен Коэн, Глен Барри, Даниель Персиваль
(дублированный), 97 мин.
Второплановый индус из первого "Короля вечеринок", повышенный до главного героя, едет учиться в Оксфорд. Студенческая комедия совсем уже без затей.
Van Wilder 2: The Rise of Taj
США, 2006
Режиссер Морт Натан
В ролях Кал Пенн, Лорен Коэн, Глен Барри, Даниель Персиваль
(дублированный), 97 мин.
Второплановый индус из первого "Короля вечеринок", повышенный до главного героя, едет учиться в Оксфорд. Студенческая комедия совсем уже без затей.
-
katja
- Призолов Гуру
- Сообщения: 1137
- Зарегистрирован: Чт июн 01, 2006 17:32 pm
- Откуда: Санкт-Петербург
7 кабинок
Россия, 2006
Режиссер Дмитрий Месхиев
В ролях Федор Бондарчук, Михаил Евланов, Наталья Бурмистрова, Александр Яценко, Артур Ваха
95 мин.
Два бандита, стриптизерша и повар полтора часа ищут секретный диск в женском туалете ночного клуба. Первый после "Своих" фильм Месхиева, попурри на тарантиновские темы в постановке театра юного зрителя. Сценарий - судя по простодушным крикам "Вот ведь дерьмо!" и "Ах, твою мать!" - писала программа автоматического перевода. Бондарчук появляется на минуту в виде торговца наркотиками, Яценко - в виде трупа.
Россия, 2006
Режиссер Дмитрий Месхиев
В ролях Федор Бондарчук, Михаил Евланов, Наталья Бурмистрова, Александр Яценко, Артур Ваха
95 мин.
Два бандита, стриптизерша и повар полтора часа ищут секретный диск в женском туалете ночного клуба. Первый после "Своих" фильм Месхиева, попурри на тарантиновские темы в постановке театра юного зрителя. Сценарий - судя по простодушным крикам "Вот ведь дерьмо!" и "Ах, твою мать!" - писала программа автоматического перевода. Бондарчук появляется на минуту в виде торговца наркотиками, Яценко - в виде трупа.
-
katja
- Призолов Гуру
- Сообщения: 1137
- Зарегистрирован: Чт июн 01, 2006 17:32 pm
- Откуда: Санкт-Петербург
Вавилон
Babel
США, Мексика, 2006
Режиссер Алехандро Гонсалес Иньярриту
В ролях Брэд Питт, Мохамед Акхзам, Ринко Кикучи, Кейт Бланшетт, Адриана Барраса, Гаэль Гарсия Берналь
(дублированный), 142 мин.
В марокканской пустыне два подростка берут у отца ружье, только что купленное, чтобы защищать овец от шакалов. «Оно на три километра стреляет», — утверждает один. «Да вовсе нет», — спорит другой. «Вот посмотри!» — Мальчик прицеливается в ползущую вдалеке машину, спускает курок. «Я ж говорил, что ничего не будет». — «Дай мне». Из-за горизонта появляется белый автобус. Пастух поднимает ружье, гремит выстрел. «Ну вот видишь». Автобус замедляет ход, останавливается.
Ричард (Брэд Питт) и Сьюзан (Кейт Бланшетт) прилетели в Африку туристами, но не столько стремятся куда-то, сколько убегают. Оба хотят забыть нечто из недавнего прошлого. Он спрашивает, сможет ли она когда-нибудь простить его, она, кажется, не уверена, они почти не смотрят друг на друга. Они едут в белом туристском автобусе по пустыне, стекло вдруг разбивается, по рубашке Сьюзан растекается кровь.
В Сан-Диего няня-мексиканка (Адриана Барраса) сидит с двумя маленькими детьми. Звонит их отец — просит няню остаться с детьми на целый день. Та колеблется — ей нужно отправляться на свадьбу собственного сына. В результате за няней заезжает племянник (Гаэль Гарсия Берналь), и все четверо едут на машине в Мексику — хотя у няни нет родительского разрешения пересекать с детьми границу.
В Токио глухонемые барышни играют в волейбол, а потом идут веселиться. У Чиико (Ринко Кикучи) мать недавно умерла, а отец ездил в Марокко охотиться. Когда очередная компания юношей спасается бегством, узнав, что девушки не говорят и не слышат, она снимает в оживленном баре трусы и широко расставляет ноги.
Мел Гибсон может удавиться — этот фильм снят среди прочего на японском языке глухонемых. Мексиканский режиссер Алехандро Гонсалес Иньярриту и его сценарист Гильермо Аррьяга в третий раз делают фильм по одному принципу — нелинейный ход времени, пересекающиеся истории, — но «Вавилон» куда более амбициозен, чем «Сука-любовь» и «21 грамм»: сюжетная линия пересекает весь земной шар. Мы то и дело перескакиваем с одного континента на другой, отъезжаем по временной оси то немного вперед, то назад — что даже и излишне, поскольку ночь в Мексике, понятно, не синхронизируется с ночью в Японии или в Африке. Среди многочисленных наград, которые сыплются — и, без сомнения, продолжат сыпаться — на «Вавилон», нет призов за главные роли: все актерские работы формально принадлежат второму плану.
В основании столь массивного произведения должна, как все понимают, содержаться некая важная фундаментальная идея. И действительно, зрителю ее услужливо подсказывают рекламные ролики, слоганы и собственно название (вроде бы имеющее мало отношения к происходящему). Наш мир — та-да-да-дам — это Вавилон. Господь решил покарать много возомнивших о себе людей и смешал их языки. Универсального кода больше нет, все в смятении. Глобализация между тем распространяется, и бабочка, махнувшая крылышками в Японии… Впрочем, эти и подобные пошлости можно без труда додумать самостоятельно.
Важно другое. Убеждая — в первую очередь себя, — что процитированные мысли составляют суть фильма Иньярриту, мы на самом деле не только доверяемся пиар-агенту, выдумывающему рекламный слоган, но и уподобляемся ему. Не просто же так я только что потратил два с половиной часа, тараща глаза на тряское изображение и мучительно пытаясь уследить за внутренними связями сюжета. Там должно что-то быть! Между тем следящие за творчеством талантливого режиссера уже не раз могли бы допустить ужасное подозрение: а что если нет? Что если Иньярриту… ну, скажем, жульничает?
Если трезво взглянуть на сценарий, мы увидим, что он составлен по образцу мыльных опер, причем худшего пошиба. Что Аррьяга с серьезным видом смешивает нестерпимо мелодраматические, да просто неприличные истории. Что нити, будто бы скрепляющие созданный на экране мир, формальны и порвутся при легчайшем натяжении — а следовательно, любые надстроенные концепции просто несостоятельны. Что персонажи одномерны и ведут себя для удобства сценариста совершенно неправдоподобным образом, в ситуации выбора всякий раз принимая не легкое и естественное, а трудное и неправильное решение (не поговорить с пограничником, а вдавить газ, не поехать в город на автобусе, а часами ждать скорую и т.д.). И это мы еще оставляем в стороне вопросы этики — а по-моему, например, нет никого омерзительнее режиссеров, которые не успокоятся, пока не убьют в кадре ребенка, а Иньярриту проделывает это в служебных целях в каждой картине.
Поэтому мексиканец делает все, чтобы на его фильм было невозможно взглянуть трезво. Он крутит истории задом наперед, перемешивает их, пропускает через мелкое сито монтажа. Он заставляет отличных актеров выворачиваться наизнанку. У него фантастический оператор. В рамках своей (небезупречной, наверное) эстетики Иньярриту-режиссер абсолютно безупречен. В «Вавилоне» он выдувает мыльный пузырь такого масштаба и качества исполнения, что им трудно не восхищаться — но лишь помня, что, лопнув, он превратится в пустоту, воздух, абсолютное ничто.
Станислав Зельвенский, 19 января 2007
Babel
США, Мексика, 2006
Режиссер Алехандро Гонсалес Иньярриту
В ролях Брэд Питт, Мохамед Акхзам, Ринко Кикучи, Кейт Бланшетт, Адриана Барраса, Гаэль Гарсия Берналь
(дублированный), 142 мин.
В марокканской пустыне два подростка берут у отца ружье, только что купленное, чтобы защищать овец от шакалов. «Оно на три километра стреляет», — утверждает один. «Да вовсе нет», — спорит другой. «Вот посмотри!» — Мальчик прицеливается в ползущую вдалеке машину, спускает курок. «Я ж говорил, что ничего не будет». — «Дай мне». Из-за горизонта появляется белый автобус. Пастух поднимает ружье, гремит выстрел. «Ну вот видишь». Автобус замедляет ход, останавливается.
Ричард (Брэд Питт) и Сьюзан (Кейт Бланшетт) прилетели в Африку туристами, но не столько стремятся куда-то, сколько убегают. Оба хотят забыть нечто из недавнего прошлого. Он спрашивает, сможет ли она когда-нибудь простить его, она, кажется, не уверена, они почти не смотрят друг на друга. Они едут в белом туристском автобусе по пустыне, стекло вдруг разбивается, по рубашке Сьюзан растекается кровь.
В Сан-Диего няня-мексиканка (Адриана Барраса) сидит с двумя маленькими детьми. Звонит их отец — просит няню остаться с детьми на целый день. Та колеблется — ей нужно отправляться на свадьбу собственного сына. В результате за няней заезжает племянник (Гаэль Гарсия Берналь), и все четверо едут на машине в Мексику — хотя у няни нет родительского разрешения пересекать с детьми границу.
В Токио глухонемые барышни играют в волейбол, а потом идут веселиться. У Чиико (Ринко Кикучи) мать недавно умерла, а отец ездил в Марокко охотиться. Когда очередная компания юношей спасается бегством, узнав, что девушки не говорят и не слышат, она снимает в оживленном баре трусы и широко расставляет ноги.
Мел Гибсон может удавиться — этот фильм снят среди прочего на японском языке глухонемых. Мексиканский режиссер Алехандро Гонсалес Иньярриту и его сценарист Гильермо Аррьяга в третий раз делают фильм по одному принципу — нелинейный ход времени, пересекающиеся истории, — но «Вавилон» куда более амбициозен, чем «Сука-любовь» и «21 грамм»: сюжетная линия пересекает весь земной шар. Мы то и дело перескакиваем с одного континента на другой, отъезжаем по временной оси то немного вперед, то назад — что даже и излишне, поскольку ночь в Мексике, понятно, не синхронизируется с ночью в Японии или в Африке. Среди многочисленных наград, которые сыплются — и, без сомнения, продолжат сыпаться — на «Вавилон», нет призов за главные роли: все актерские работы формально принадлежат второму плану.
В основании столь массивного произведения должна, как все понимают, содержаться некая важная фундаментальная идея. И действительно, зрителю ее услужливо подсказывают рекламные ролики, слоганы и собственно название (вроде бы имеющее мало отношения к происходящему). Наш мир — та-да-да-дам — это Вавилон. Господь решил покарать много возомнивших о себе людей и смешал их языки. Универсального кода больше нет, все в смятении. Глобализация между тем распространяется, и бабочка, махнувшая крылышками в Японии… Впрочем, эти и подобные пошлости можно без труда додумать самостоятельно.
Важно другое. Убеждая — в первую очередь себя, — что процитированные мысли составляют суть фильма Иньярриту, мы на самом деле не только доверяемся пиар-агенту, выдумывающему рекламный слоган, но и уподобляемся ему. Не просто же так я только что потратил два с половиной часа, тараща глаза на тряское изображение и мучительно пытаясь уследить за внутренними связями сюжета. Там должно что-то быть! Между тем следящие за творчеством талантливого режиссера уже не раз могли бы допустить ужасное подозрение: а что если нет? Что если Иньярриту… ну, скажем, жульничает?
Если трезво взглянуть на сценарий, мы увидим, что он составлен по образцу мыльных опер, причем худшего пошиба. Что Аррьяга с серьезным видом смешивает нестерпимо мелодраматические, да просто неприличные истории. Что нити, будто бы скрепляющие созданный на экране мир, формальны и порвутся при легчайшем натяжении — а следовательно, любые надстроенные концепции просто несостоятельны. Что персонажи одномерны и ведут себя для удобства сценариста совершенно неправдоподобным образом, в ситуации выбора всякий раз принимая не легкое и естественное, а трудное и неправильное решение (не поговорить с пограничником, а вдавить газ, не поехать в город на автобусе, а часами ждать скорую и т.д.). И это мы еще оставляем в стороне вопросы этики — а по-моему, например, нет никого омерзительнее режиссеров, которые не успокоятся, пока не убьют в кадре ребенка, а Иньярриту проделывает это в служебных целях в каждой картине.
Поэтому мексиканец делает все, чтобы на его фильм было невозможно взглянуть трезво. Он крутит истории задом наперед, перемешивает их, пропускает через мелкое сито монтажа. Он заставляет отличных актеров выворачиваться наизнанку. У него фантастический оператор. В рамках своей (небезупречной, наверное) эстетики Иньярриту-режиссер абсолютно безупречен. В «Вавилоне» он выдувает мыльный пузырь такого масштаба и качества исполнения, что им трудно не восхищаться — но лишь помня, что, лопнув, он превратится в пустоту, воздух, абсолютное ничто.
Станислав Зельвенский, 19 января 2007
-
katja
- Призолов Гуру
- Сообщения: 1137
- Зарегистрирован: Чт июн 01, 2006 17:32 pm
- Откуда: Санкт-Петербург
Черная книга
Шпионский триллер про женский идеал
Zwartboek
Нидерланды, Бельгия, Великобритания, Германия, 2006
Режиссер Пол Верхувен
В ролях Карис ван Хаутен, Себастьян Кох, Том Хоффман, Вальдемар Кобус, Дерек де Линт
(дублированный), 145 мин.
Весной 1944-го в пока еще надежно удерживаемой немцами Голландии, на чердаке у беззлобных, но нудных селян-антисемитов, прячется прехорошенькая Рахиль Штайн (Карис ван Хаутен), беглая кабаретная певичка с кожей пломбирной белизны и крайне рискованными, учитывая обстановку, иудейскими кудрями. Впрочем, прячется — не совсем то слово. Девушка дразнит голыми коленками оккупационную пехоту на марше, поет по-английски под граммофон, строит глазки мужчине под парусом и в целом отказывается считать мировую войну серьезной помехой хорошему настроению. За следующие два часа экранного времени она потеряет семью, встретит лбом пулю, перекрасится в блондинку, выправит аусвайс на имя Алисы-Элис, будет заслана подпольем в постель к шефу гаагского гестапо Мюнце (Себастьян Кох), влюбится в него, прослывет нацистской подстилкой — и так далее, по такой самоубийственной спирали, что чем дальше, тем непонятнее, как в принципе этот сумасшедший жизненный путь может сомкнуться с открывающим фильм идиллическим прологом из 50-х годов, где абсолютно невредимая, повзрослевшая, смуглая от палестинского солнца девица Штайн оказывается замужней учительницей начальных классов в кибуце имени себя.
«Черная книга», написанная в связке с Герардом Сутеманом (соавтор всех голландских вещей Верхувена), не то что смотрится — она два с половиной часа работает по залу с неотвратимой убедительностью станкового пулемета. Шпионский боевик c головокружительным каскадом предательств и подстав без предупреждения оборачивается тут нацистским кабаре, обесцвеченный перекисью девичий лобок дает повод к энергичной дискуссии о еврейском вопросе, а единственным приличным человеком на всю Гаагу по итогам оказывается штандартенфюрер СС. Абсолютная беспардонность и злой, саркастический склад ума — золотая комбинация, много лет выручавшая Верхувена в схватке с голливудской системой, — при отсутствии студийной цензуры и вовсе действуют как оружие массового поражения.
Притом что еврейский вопрос, спорные моменты истории датского Сопротивления, сатирические коннотации с сегодняшним днем (скажем, гестаповцы называют свою деятельность не иначе как борьбой с терроризмом) — все это тут дело десятое. Как, собственно, и пресловутый черный ежедневник, который вроде как ключ к разгадке детективной интриги, но, по правде, завались он в середине фильма за комод, никто бы особо не расстроился. Фильм Верхувена имеет, в сущности, одну цель — это политый кровью, разрисованный свастиками и засыпанный стреляными гильзами пьедестал для очень специфического женского идеала, который голландец выдумал в самом начале своего творческого пути и последовательно воспевал в своих лучших работах — от «Кити-вертихвостки» (где также важную роль играло обесцвечивание волос) до «Шоу-герлз» и «Основного инстинкта». Физиологичный донельзя, предельно бессовестный и абсолютно честный одновременно, он неотвратим, как выставленный в лицо оккупанту бюст замечательной артистки ван Хаутен, как ее решительное «Я ему дам — но это ради Родины», как полплитки английского шоколада, неопрятно засунутые девушкой в рот за секунду до неминуемой гибели. Встречаясь с этим верхувеновским идеалом, всякий раз погружаешься в несколько трансцендентальное состояние: похожее чувство бывает, если перед тобой без предупреждения вдруг сняли лифчик. Что-то в такой ситуации возразить, да и просто сказать по этому поводу что-то осмысленное, трудно — да, наверное, не так уж и необходимо.
Роман Волобуев, 19 января 2007
Шпионский триллер про женский идеал
Zwartboek
Нидерланды, Бельгия, Великобритания, Германия, 2006
Режиссер Пол Верхувен
В ролях Карис ван Хаутен, Себастьян Кох, Том Хоффман, Вальдемар Кобус, Дерек де Линт
(дублированный), 145 мин.
Весной 1944-го в пока еще надежно удерживаемой немцами Голландии, на чердаке у беззлобных, но нудных селян-антисемитов, прячется прехорошенькая Рахиль Штайн (Карис ван Хаутен), беглая кабаретная певичка с кожей пломбирной белизны и крайне рискованными, учитывая обстановку, иудейскими кудрями. Впрочем, прячется — не совсем то слово. Девушка дразнит голыми коленками оккупационную пехоту на марше, поет по-английски под граммофон, строит глазки мужчине под парусом и в целом отказывается считать мировую войну серьезной помехой хорошему настроению. За следующие два часа экранного времени она потеряет семью, встретит лбом пулю, перекрасится в блондинку, выправит аусвайс на имя Алисы-Элис, будет заслана подпольем в постель к шефу гаагского гестапо Мюнце (Себастьян Кох), влюбится в него, прослывет нацистской подстилкой — и так далее, по такой самоубийственной спирали, что чем дальше, тем непонятнее, как в принципе этот сумасшедший жизненный путь может сомкнуться с открывающим фильм идиллическим прологом из 50-х годов, где абсолютно невредимая, повзрослевшая, смуглая от палестинского солнца девица Штайн оказывается замужней учительницей начальных классов в кибуце имени себя.
«Черная книга», написанная в связке с Герардом Сутеманом (соавтор всех голландских вещей Верхувена), не то что смотрится — она два с половиной часа работает по залу с неотвратимой убедительностью станкового пулемета. Шпионский боевик c головокружительным каскадом предательств и подстав без предупреждения оборачивается тут нацистским кабаре, обесцвеченный перекисью девичий лобок дает повод к энергичной дискуссии о еврейском вопросе, а единственным приличным человеком на всю Гаагу по итогам оказывается штандартенфюрер СС. Абсолютная беспардонность и злой, саркастический склад ума — золотая комбинация, много лет выручавшая Верхувена в схватке с голливудской системой, — при отсутствии студийной цензуры и вовсе действуют как оружие массового поражения.
Притом что еврейский вопрос, спорные моменты истории датского Сопротивления, сатирические коннотации с сегодняшним днем (скажем, гестаповцы называют свою деятельность не иначе как борьбой с терроризмом) — все это тут дело десятое. Как, собственно, и пресловутый черный ежедневник, который вроде как ключ к разгадке детективной интриги, но, по правде, завались он в середине фильма за комод, никто бы особо не расстроился. Фильм Верхувена имеет, в сущности, одну цель — это политый кровью, разрисованный свастиками и засыпанный стреляными гильзами пьедестал для очень специфического женского идеала, который голландец выдумал в самом начале своего творческого пути и последовательно воспевал в своих лучших работах — от «Кити-вертихвостки» (где также важную роль играло обесцвечивание волос) до «Шоу-герлз» и «Основного инстинкта». Физиологичный донельзя, предельно бессовестный и абсолютно честный одновременно, он неотвратим, как выставленный в лицо оккупанту бюст замечательной артистки ван Хаутен, как ее решительное «Я ему дам — но это ради Родины», как полплитки английского шоколада, неопрятно засунутые девушкой в рот за секунду до неминуемой гибели. Встречаясь с этим верхувеновским идеалом, всякий раз погружаешься в несколько трансцендентальное состояние: похожее чувство бывает, если перед тобой без предупреждения вдруг сняли лифчик. Что-то в такой ситуации возразить, да и просто сказать по этому поводу что-то осмысленное, трудно — да, наверное, не так уж и необходимо.
Роман Волобуев, 19 января 2007